— мне скучно, неужели ты не можешь поиграть со мной? — пятилетняя бернадетт хупер дергает за рукав незнакомую девочку лет 10; берн скучно, берн совершенно нечем заняться в министерстве внутренних дел;
надо подумать, что мише действительно хотелось с ней общаться [у миши гинзберг не было выбора] — миша протягивает свою единственную книгу берн и дает посмотреть картинки. у берн — сотни этих книг, у миши — одна. берн рвет эту книгу и возмущенно озвучивает:
— там почти нет картинок! — ее голос эхом отлетает от стен. миша думает о том, что гинзберги для хуперов — слуга в господском доме.
"и что мне с тобой делать?"
выдержка гинзберг в десять лет — похлеще выдержки самого дорогого вина, вот только эта выдержка ей не нужна.
она приходит в хоум-офис, чтобы сидеть с дочерью фрэнка хупера и меньше всего ей хочется этим заниматься.
миша гинзберг ждет еще один год — ее свобода начинается с одиннадцати лет.

- миша, принеси мне пожрать, черт возьми, - хриплый голос доносится из кухни, насквозь пропитавшейся запахом сигаретного дыма. пепел тлеет в кружке, которая наполнена до краев - отец не особо церемонится в выражениях, когда дело касается гедонизма. гинзберг делает глубокий вдох и думает лишь о том, что каждый год в ее жизни можно было бы приравнять к трем. все, чего ей хочется сейчас - это поскорее поступить в университет и исчезнуть из клетки под названием "лондон", где ее семья должна всем и вся. она не привыкла к излишним эмоциям и, если честно, была бы благодарна, если бы весь мир стал бесшумным, словно затычки в ушах, которые она надевает перед сном, когда отец трахает очередную пьяную женщину с силиконовыми окружностями.
сама же предпочитает говорить мало и по делу - без надоедливых эпитетов и сравнений, практически аскетичный слог. миша разогревает ужин и ничего не отвечает на вопрос "как дела у старины хуперов" - третий год подряд проходит за работой у министра внутренних дел, она пытается выполнять все прихоти капризной младшей дочери фрэнка, хотя самой мише к этому сроку едва ли исполняется 14 лет.

— миша! — она оборачивается, наблюдая за тем, как рыжеволосая девушка лет 13 [бернадетт выглядит старше своих лет] подходит к ней.
— ты узнаешь меня? — как мне не узнать тебя, хупер. как мне не узнать того, человека, который украл мое детство.
— чего тебе? — гинзберг подпирает кирпич заднего двора своей школы и прикуривает. чернь ее глаз выедает берн и пристально наблюдает, как рыжеволосая пытается подобрать слова.
- научи меня курить. я серьезно. и.. я хотела извиниться за то, что я забрала твое детство.
миша сканирует ее лучше полиграфа. кого-кого, а берн хупер она выучила наизусть [не по своей воле]
— ладно, что мне с тобой делать. отцу не говори — убьет и тебя и меня.
она протягивает берн косяк и усаживается на холодную промерзшую землю — ей плевать, а вот хупер с опаской садится рядом, доверяя ей впервые.
— ты ведь не злишься на меня, гинзберг?
— я не могу злиться на ребенка, берн.
сколько бы лет не было бернадетт хупер — она всегда будет для нее ребенком.

сентябрь горит выцветшими листьями - миша поступает в университет и совсем не мучается терзаниями по поводу своей дальнейшей жизни. полиция - как догма ее жизни, где все должно подчиняться рамкам закона. где все должно быть строго по линиям (и если она горизонтальная, то нарушение черты грозит нарушением личной свободы). она поджимает губы, когда видит, как подростки распивают спиртное на шумных улицах, неодобрительно жмет плечами и лишь крепче кутается в плащ, когда видит, как за полупрозрачной занавеской мужчина ударяет по лицу свою жену, едва ли может пересилить, чтобы не остановиться, когда кто-то выхватывает кошелек у пожилой дамы.
правоохранительные органы в жизни миши гинзберг - единственная возможность быть свободной. вызубрить все правила и никогда, слышишь, никогда их не нарушать. следовать им как священному писанию, потому что иначе - грех. потому что иначе - зависимость от. в ее собственной голове все настолько просто и понятно, что усложнять хоть чем-то или кем-то - это выше ее сил. она выстраивает свою жизнь из кирпичей, которые сделала вручную - без поддержки близких, без большой семьи, без желания делиться хоть с кем-то своим внутренним миром. (поверь, ей от этого максимально комфортно)

— сержант полиции, миша гинзберг — она коротко представляется и подхватывает невысокую шатенку под локоть, осматривая район — там пусто и безлюдно, пахнет сыростью и лишь навес над крышей какого-то обшарпанного здания спасает; прежде, чем отвести знакомое лицо в тесный кабинет полиции северного квартала, миша внимательно смотрит в лицо девушке.
— представьтесь, — миша по-прежнему держит ее под локоть и недоверчиво смотрит на то, как шатенка жует жвачку и улыбается; крупный пузырь розового цвета лопается прямо у лица гинзберг — он задевает ее губы.
— я не шучу, саммер рихтер, какого хрена ты делала у министерства? цветы? серьезно? — она впечатывает ее за шею в кирпичную стенку и лишь после этого спокойно выдыхает — саммер наконец-то не улыбается и пытается вдохнуть хотя бы немного воздуха.
— одумалась? — гинзберг мысленно считает секунды до того, как отпустить и резко отнимает ладонь.
— какого черта ты делаешь вообще?? — на покрасневшем лице сэм искренний гнев и возмущение, она выставляет руки перед собой в направлении рихтер, — что за животные повадки, тебя манерам учили? где там книга жалоб вашего полицейского участка? вам нельзя применять насилие.
— я задала тебе вопрос. ты не ответила. если бы не я — тебя бы уже давно упекли за решетку, — миша достает пачку сигарет и выбивает одну щелчком двух пальцев. еще секунда и она прикуривает, уставившись на шатенку с холодным равнодушием.
— тебе не надоело? рисуешься со своими цветами, думая, что это поможет? — саммер все еще злится, потирая запястья, словно миша держала ее не за горло, а за каждый сантиметр тела [двумя днями ранее так и было]; саммер упрямая, саммер считает, что подобные действия могут разрешить конфликт мирно.
— это МОЯ жизнь и мои методы. я тебе сказала, что я не пойду по стопам тех, кто применяет агрессию, - сэм в возмущении разворачивается от миши, пытаясь понять как быстрее уйти, - ты сбила меня с мыслей, а я совсем не знаю этот район, как мне теперь не заблудиться?
она делает несколько шагов вперед, чувствуя на себе насмешливый взгляд гинзберг.
она делает несколько шагов вперед и тут же разворачивается назад.
— сигарету дай. и я ухожу. пешком. как мирный житель, — ее хрупкие плечи решительно передергивают, когда она подходит вплотную к худощавой рыжеволосой. все, что ее раздражает в этом мире связано с гинзберг — в остальном сэм можно было бы назвать мирной пацифисткой и поставить ей памятник за невозмутимость. и сейчас она снова раздражает ее больше всего, да, что за взгляд такой, черт возьми, — я просить не буду, ты меня знаешь;
— можешь просить меня в постели своего отца. никотин предпочитаю отдавать в другом виде, — гинзберг прикуривает и глубоко затягивается, пристально смотря на рихтер. еще секунда — она подается вперед, перехватывая губы сэм и так же глубоко выдыхает, заставляя последнюю жмуриться от наваждения, — ты можешь идти, саммер. считай, что мы квиты.

они сталкиваются на общих периметрах этого города не один раз. не два. не три. и это продолжается до бесконечности в мире, когда миша пытается уменьшить количество правонарушителей (саммер же в это время лишь увеличивает число одиночных пикетов). она заражает собственным стремлением к жизни без насилия, свободная от предрассудков, с вечным потоком цветов в волнах своих волос - саммер рихтер становится всем тем, чего сама миша никогда не видела, не ощущала и не испытывала. до болезненной тяги внизу живота. до желания ощутить под своими пальцами пряди волос, до стремления оградить ее от всего, что может попасться на пути такого борца за справедливость, как мисс рихтер.
а потом она уезжает.
кругосветное - как приговор. двадцать четыре часа на то, чтобы ощутить соль на губах саммер, чтобы не произнести ни одного слова на прощание, чтобы понять для себя мысль, что прицельно бьет в висок "люди уходят", "люди уходят, гинзберг".

ты остаешься.
она покупает квартиру в самом центре (впрочем, не особо и нужна, когда каждый вечер проводишь на работе) и добивается карьерных успехов. констебль, сержант, инспектор, старший инспектор.
- очень хорошо, мисс гинзберг, - ей хлопают коллеги, ни единого выговора за весь стаж работы, ни одного дисциплинарного взыскания, ни одного опоздания. гинзберг получает билеты на концерт как поощрение в один из вечеров - тут же выбрасывает их, потому что не знает как себя вести на таких мероприятиях. сама молча выпивает два стакана джина перед сном и ложится спать с мыслью о том, что нужно завести кота, а еще лучше - завести соседку, которая будет производить впечатление, что в ее доме все еще могут происходить диалоги. жить с соседкой - это проще, чем сближаться и съезжаться с любимым человеком. гораздо приятнее с точки зрения финансов. и конечно же максимально практично, ведь в случае ее отсутствия той или иной ночью - морскую свинку под именем Винсент всегда могут покормить.

- привет! - звонкий голос разрезает пространство в 80 квадратных метров и эхом отдается по всей квартире. гинзберг не обращает внимание на то, что знакомые черты лица отголоском проносятся в голове, даже не пытается докопаться до собственной памяти, что тревожно звенит противным дверным звонком. спокойной ладонью открывает комнату девушке (если бы она знала, что все обернется так - она бы никогда не) и оставляет второй экземпляр договора аренды у себя на столе. короткие пояснения правил для жизни, непривычное чувство второй щетки в ванной комнате.
- эльза рихтер, приятно познакомиться, - миша еще не знает, что одиннадцать последующих месяцев не заставят себя ждать, ведь то, от чего она так уверенно ушла в свое время настигло в стенах собственного комфорта.
- миша гинзберг, добро пожаловать.